«Русской свадьбы я боюсь больше метеоритного дождя»

Испанский журналист не понимает, откуда у нас взялись тамады

Я не боюсь своей собственной свадьбы. С достаточным количеством водки в организме я могу представить себя перед алтарем или верхом на красивейшем экземпляре сибирского тигра, все равно. С тех пор, как я живу в России, чего я действительно боюсь, так это чужих свадеб. А из всех чужих - прежде всего русских.

Почему? На русской свадьбе могут отсутствовать родители невесты, теща, младший брат, муж сестры, бывшая девушка двоюродного брата Василия или я (который всегда пытается этого избежать), но только не тамада. Это некая смесь дворового острослова и электронной ударной установки.

Я боюсь их больше метеоритного дождя. Я русскую свадьбу предпочитаю наблюдать издалека.
Хотя многие русские стараются сыграть свадьбу в июне или вообще в течение лета, потому что, как гласит русская пословица, «кто в мае женится, тот будет маяться», я убедился в том, что если кто действительно и «мается» на русских свадьбах, так это гости. Независимо от месяца и времени года.
В Испании свадебное пиршество сосредотачивается вокруг стола с яствами. В России же еда отходит на второй план (но только не выпивка!). Часть свадебного стола состоит из легких закусок и бутербродов, фруктов и салатов, которые не охлаждаются и могут подождать. Что не может ждать, так это «измывательство» над гостями, которое идет без перерыва и в горячем виде. Как в цирках Древнего Рима, где потешались над позором других, радость жениха и невесты, похоже, находится в прямой зависимости от того нелепого положения, в которое попадаем мы, приглашенные, по воле тамады. Фактически новобрачные взирают на тебя с некоторым ожиданием, как будто от твоего выступления зависит их счастье в будущем.
Если я вспомню о русских свадьбах, на которых мне довелось побывать, то вижу себя глупо прыгающим с кроличьими ушками на голове вместе с еще полдюжиной гостей в костюмах. Я вижу себя выряженным в султана с танцующим вокруг меня десятком гостей (клянусь, что мне это не приснилось), в очках и с накладным носом, участвующим в постановке русской народной сказки, главные герои которой пытаются вытянуть огромных размеров репу, или даже соревнующимся с другими, кто быстрее нарисует портреты молодоженов… Присутствовать в качестве гостя на русской свадьбе - это все равно что участвовать в забеге под лозунгом «Если б знал, то не пришел». Потому что это нельзя назвать коллективной радостью. Это принудительная радость в коллективе.
Поэтому, погрузившись в круговерть игр и конкурсов, те, кто не отличается излишней решительностью, стараются выпить побольше в отчаянной попытке побыстрее отрешиться от всего происходящего (наверное, кому-то следовало бы изучить связь между алкоголизмом и тамадой).
Спрятаться от его напора невозможно. Я вспоминаю грузного гостя, который никак не хотел встать со своего места и пролезть через обруч тамады. Он делал вид, что его это как бы и не касается. Я восхищался его решимостью и каменным спокойствием, которое мгновенно и неизвестно куда улетучилось, когда тамаде удалось напялить ему на голову парик блондинки и заставить детским голосом кого-то изображать.
Тамада выступает в роли короля и шута одновременно. Он - хозяин положения. На русской свадьбе вас вполне могут заставить отодвинуть в сторону жаркое из индейки и пойти изображать утенка Дональда. Не поев и не выпив (особенно не поев), вы незаметно для себя из гостя превращаетесь в звезду свадебной вечеринки. Вначале ты пытаешься воспринимать все это в положительном ключе, думая, что участие в этой веренице бессмысленных игр поможет глубже познать русскую душу, однако в итоге ты даже не можешь узнать самого себя (танцевать вприсядку в казачьих шапках может оказаться особенно вредным для самооценки). Однако не стоит слишком уж жаловаться, потому что раньше, как рассказывают, свадебные гулянья длились три дня…
Когда гости, стараясь перекричать друг друга, начинают восклицать «Горько! Горько! Горько!», это значит, что молодые должны поцеловаться. Я использую эту паузу, чтобы перевести дух, взять бутерброд с семгой и пропустить несколько рюмок в надежде хоть как-то отключиться от происходящего. Иногда я думаю, что тамада выполняет некую скрытую социальную функцию, которая заключается в том, чтобы развеять в человеке страх перед своей собственной свадьбой: минут через двадцать экзекуции он захочет оказаться на месте жениха, уверяю вас.
На кавказской свадьбе, когда президент Чечни Рамзан Кадыров танцевал с позолоченным пистолетом на поясе и подарил новобрачным слиток золота весом 5 килограммов, ничто не удивляет. Любые выходки в духе Гаргантюа и Пантагрюэля являются их неотъемлемой частью. Однако это восточные дела.
Но когда я впервые попал на свадьбу в Москве, меня несколько озадачил разгул, царивший в зале. Привычный образ «холодного и сдержанного» русского расплывается на свадьбах подобно мороженому, которое подают на десерт. Особенно когда гости танцуют вокруг стола, изображая паровозик и периодически выкидывая ноги в стороны…
В какой момент истории возник тамада? Кому это вообще пришло в голову? Это Сталин придумал? После победы советской власти в эстетике русской свадьбы произошли коренные изменения. Большевики под дулом револьвера спустили ее с алтаря, сбросили с нее пышные наряды и лишили ореола мистицизма. Если во время бракосочетания Константина Левина и Китти, описанного Львом Толстым в романе «Анна Каренина», невеста появляется одетая во все белое, с длинной вуалью и цветочным венком, а на женихе черные штаны и фрак с жилеткой, в соответствии с модой того времени, то в 30-е годы советские свадьбы потеряли всякий намек на гламур.
«У него была трехдневная щетина, он стоял в рубахе с засученными рукавами и без носков. На ней также не было чулок, а голова была непокрыта. Оба были инженерами». Так вспоминает нотариус Луис Каскон советскую свадьбу, на которой он был свидетелем в августе 1932 года, в своей книге «Московский меридиан».
В этих смелых и интересных записках путешественника Каскон пишет, что жених и невеста «предъявили свои профсоюзные билеты сотруднице, которая зарегистрировала их брак без какой-либо торжественности», а через минуту вся церемония уже была завершена и они покинули зал бракосочетаний. Серп большевиков покончил с великолепием. Начиная с 1917 года Советская Россия отказалась от утонченной эстетики аристократов, и свадьба превратилась в обыденную процедуру, как, например, «когда кто-то остановился выпить аперитив, чтобы затем идти своим путем», пишет Каскон.
Та картина, которую он рисует о России тридцатых годов, настолько непохожа на свадьбу Левина и Китти, что трудно поверить в то, что речь идет о совершении одного и того же обряда. Спартанская атмосфера коммунистических свадеб («Само помещение оборудовано весьма просто: столик справа, у входа, еще один в глубине. За каждым из них сидит делопроизводительница. Две скамьи, 3-4 стула, портрет Сталина, портрет Ленина, читающего «Правду», бюсты того и другого, а также Маркса, настенные часы»), контрастирует с великолепием, которое было до 1917 года: «Две больших люстры и большие восковые свечи, горящие перед иконами, наполняли светом позолоченную ограду, стоявшую перед иконостасом, лики на иконах, большие канделябры и серебряные подсвечники, изразцы, ковры, хоругви вверху на хорах, ступени алтаря, старинные ритуалы, сутаны и ризы священников», - пишет Толстой.
Сегодня в зданиях ЗАГСа ждущие своей очереди пары толкутся в коридоре с другими парами в самый незабываемый день своей жизни. Чтобы как-то противостоять обыденности и компенсировать утрату значимости момента, которую неизбежно несут в себе поставленные на поток бракосочетания, в зале, где раньше висели портреты Ленина, сейчас играет пианист. Конечно, ему далеко до церковных хоров царской России, но он все же в какой-то степени повышает эмоциональный тонус переживаемого события.
И в этой обстановке эстетического смешения на первый план выходит постмодернистская фигура тамады, мелкого языческого беса, который ни во что не верит, а лишь выискивает, кого бы из гостей принести в жертву в своем театре кошмаров.
Посмотрим, что пишет на своем сайте московский тамада Аркадий Коротич: «Я обещаю молодоженам и гостям незабываемый праздник, который они будут помнить долгое время. Их ожидает целое море интересных конкурсов, шуток, оригинальных тостов и самых настоящих чудес. И дело в том, что я не только ведущий, но также и профессиональный иллюзионист!». И заканчивает свое напыщенное обращение следующим образом: «Доверьтесь человеку, имеющему опыт в проведении свадеб. Будьте уверены, скучать не будут ни гости, ни молодожены».
Почему они никак не хотят понять, что просто отведать вкусной еды в компании хороших людей совершенно не имеет ничего общего со скукой? А вот другой тамада предпочитает сразу приступить к сути вопроса. Вместо того чтобы нахваливать себя при помощи красочных эпитетов, он просто объявляет цену: от 18 000 до 30 000 рублей (то есть от 450 до 750 евро) за свадьбу (именно такую сумму я бы с радостью им заплатил, чтобы они оставили меня в покое и дали мне возможность спокойно насладиться тарталетками с красной икрой).
Почему никто не скажет им в открытую, что их развелось слишком много? Если парламент Великобритании только что запретил цирковые номера с дикими животными, так почему же Россия не может остановить нашествие представителей профессии тамады? Им предоставили слишком большую власть, я думаю.

Даниэль УТРИЛЬЯ, корреспондент «El Mundo» в России. Публикуется с сокращениями, перевод inosmi.
Опубликовано: Мурманский вестник от 08.07.2011