Сначала ты рождаешься.

Первый раз очутившись в постели с женщиной, ты нервничаешь как никогда. Никакой экзамен, никакая двойка в дневнике не нервировали тебя с такой силой. В голове мелькают советы "опытных" друзей, мифы и легенды нашего двора, боязнь не туда кончить и прочее и прочее, что в итоге вызывает закономерный итог — у тебя не встает. Ну никак. Ты ловишь недоуменный взгляд толстенькой, страшненькой девушки, которую ты полчаса назад уверял в своей опытности, скорбно дергаешь член сперва левой, а потом правой рукой, практически отрывая его к чертям. Толстенькая девушка с плохо выбритым лобком бросает на член такой взгляд, от которого он окончательно скукоживается, затем она отворачивается, показывая толстую голую задницу и засыпает. Ты лихорадочно вспоминаешь все самое развратное порно, которое втихаря смотрел в интернете, сосредотачиваешься и (о, чудо!), он полувстает и ты практически с разбегу засаживаешь его в колючее лоно охнувшей от неожиданности толстушки. От незнакомых, теплых, влажных ощущений член мгновенно взрывается брызгами спермы, ты забываешь все уроки и наставления и кончаешь прямо в нее. Офигевшая, орущая толстенькая и страшненькая девушка бежит в ванную, а ты откидываешься на кровати, улыбаешься как идиот и чувствуешь, что началась новая, взрослая жизнь.

Потом девушки начинают появляться чаще, ты уже не испытываешь страха, залихватски натягиваешь презервативы, демонстративно забывая их в карманах одежды для стирки, чтоб родители знали, что ты уже взрослый донельзя. Девушка может понравиться по самым неожиданным причинам. Например, у нее восхитительный нос с легкой греческой горбинкой — и этого достаточно для постели, и плевать, что у нее кривые ноги, зубы и рост метр–пиисят. Твои друзья называют это неразборчивостью, а ты их в ответ упрекаешь в полном отсутствии эстетизма и вкуса. "Я ее готов трахнуть за форму мочки уха!" — этот девиз позволяет тебе уходить от любых дружеских насмешек, когда ты в очередной отжарил такую кракозябру или громозеку, на которую с утра хочется набросить подушку и придушить,чтобы в мире было больше красоты. Затем у тебя появляется постоянная девушка, с которой ты пробуешь все новое и любопытное, пихая в нее все подряд. Вы экспериментируете с экстремальным сексом, вы трахаетесь где угодно, в подъездах, на балконах, в поездах, автобусах, в клубах, на вечеринках, пляжах… постепенно ты втягиваешься в ее вкус, запах и в принципе, совсем не изменяешь ей. Потому что привык, потому что она делает для тебя все и… в общем, ты подумал, что ты ее любишь. Потому что просто не знаешь, что такое любовь.

Потом влюбляешься. По–настоящему, но в другую. Ты готов носить за ней ее сумочку, причем в зубах. После ее поцелуя у тебя дрожат коленки. Когда она впервые снимает трусики, ложится в постель и раздвигает перед тобой ноги — ты чувствуешь себя как первый раз с поправкой на семь небес повыше. Твои друзья ошарашенно смотрят, как их веселый, разгульный, циничный приятель превращается в какую–то смесь средневекового монаха, арабского ваххабита и половой тряпки. На каждом повороте, в каждом разговоре ты буквально кричишь о том, как ты ее любишь и как ты ей верен. Правда об этом никто тебя не спрашивает.

Потом вы женитесь. На свадьбе ты сияешь как начищенный пятак, что оторвал себе такое сокровище, пусть под платьем она прячет полноватые ноги с толстой щиколоткой беспородной дворняжки, а стринги ей носить нельзя из–за отвисших от частой мастурбации половых губ. Это совсем неважно, что все окружающие не понимают, чего ты в ней нашел, кроме натуральных волос. У тебя — любовь. И ниибет.

Потом она тебя бросает ради другого, и вы разводитесь. Все настолько банально, до отвращения, воспето миллионами классиков, все эти лодки о быт, что даже описывать тошно. Немытая посуда, забытый туалетный освежитель, теща, сверковь, деньги, деньги, деньги, деньги, друзья–пиво, лень, холодная постель, ей противно сосать, ему лень мыться, ей хочется ласки, он перебрал с пивом, она ложится на живот и приподнимает зад, он наваливается сверху и две минуты сосредоточенно пыхтит ей в ухо, она засыпает не меняя позы, он отваливается и тоже выключается, а из ее лона вытекает вязкая струйка спермы на предусмотрительно подложенное полотенчико в цветочек. Она находит на работе какого–то коллегу, который не похож на тебя ни в чем и подает на развод на радость своей сраной жирной мамочке, которая уже полгода ей жужжит в уши что–то о бесперспективности союза. И тут ты понимаешь, что не бился бы так головой об стену в пароксизмах жесточайшей ревности, если бы не это лощеный мудак. Впрочем, конечно, понимаешь, что он–то собственно не при чем. Но морду ему пощупать все равно будет нелишне.

Потом для тебя наступает послеразводный загул, и это, мля, страшно. Твои друзья видят тебя прежним, веселым, хмельным, гуляют с тобой по тусовкам. Постепенно они замечают разницу между тобой до и после. Ты уже совсем не тот романтик. Ты совершенно яростно, не думая, меняешь подружек, трахая всех подряд, любых, не разбираясь, как там тебя, Катя? Лена? Оля? Света?… блин, да какая разница, слышь, зая, солнышко, возьми его! И получая старательно–неумелый минет от какой–то очередной подружки, открываешь Великую Мужскую Истину, которую для тебя открывали миллионы мужчин по всей планете: девок надо звать ласковыми кличками типа "Зая", а не по имени. Это удобно и без палева! И обалдев от собственной гениальности, ты радостно переворачиваешь безымянную девушку и начинаешь драть ее в попку, жестко подавляя всякое сопротивление. Девушки мелькают как в калейдоскопе, ты чувствуешь, как тебе рвет крышу… и успокаиваешься. Все проходит и это пройдет, как говорил грустный еврей Соломон после написания "Песни песней". Остается только беспредельный, безграничный цинизм. Это и есть вся разница, которую заметили друзья.

Потом все устаканивается. У тебя образуется пул постоянных любовниц, ты уходишь в работу, в профессию, в карьеру, работаешь, пашешь, внедряешь. Любовницы изредка посещают тебя, снимая твой стресс, расслабляя, отдаваясь искусно, виртуозно, интересно. Любые их матримониальные попытки ты пресекаешь жестко, недвусмысленно и в корне. Ты уже не гонишься за количеством, феерически прекрасная девушка, от вида которой трещат ширинки у всех прохожих, не цепляет тебя по причине небольшой, но отвратительной горбинки на носу. И гадкой родинки на мочке уха.

Потом ты устаешь от одинокого вечернего барного пьяного досуга, пьяных загулов и тихого млядства. И женишься второй раз. На этот раз с осмотром, спокойно, расчетливо в правильном смысле слова. Твоя новая жена привлекательна, послушна, покорна, довольно успешна на работе, чудесно готовит, прекрасная хозяйка и умело делает минет по первому намеку. Ты обживаешься, твоя холостяцкая хата становится очагом, и все те коврики–рюшечки–финтифлюшечки, которые раньше тебя бесили своим мещанством, потихоньку начинают тебе нравиться. Ты спокойно ходишь по субботам в баню с друзьями и женами, а иногда без жен, заказывая в сауну шлюх исключительно как десерт к пиву. И у тебя появляются дети. Да–да. Твои дети.

А потом ты влюбляешься. По–настоящему, но не в жену. Ей лет 20, ты старше ее в два раза, ты готов носить ее сумочку в зубах, ты катаешь ее на своем внедорожнике после работы, водишь в рестораны в обеденный перерыв, чувствуя себя полнейшим идиотом, даришь ей букеты по десятке каждый. Когда она впервые снимает трусики, ложится в постель и раздвигает перед тобой ноги — ты чувствуешь себя как первый раз с поправкой на семь небес повыше. В постели ты чувствуешь себя богом, она совсем ничего не умеет, и это, раньше бесящее, обстоятельство теперь умиляет почти до слез. То, как она неумело берет его в рот или садится сверху вызверяет в тебе такие инстинкты, о которых ты и думать забыл. Ты заводишься все сильнее, трахаешь ее все яростнее, ее полудетские стоны заставляют тебя сжимать ее роскошную гриву в кулак и поднимать чуть вверх. Ты не видишь на ее устах вечную женскую улыбку–оскал. Конечно, эта девочка знает что делает. Конечно, она умнее тебя. Ибо влюбленный человек изначально глупее и слепее того, кто внешне горячо и холодно в сердце принимает чью–то любовь.

Потом ты разводишься. Ты теряешь детей, ты теряешь жену и, что самое неприятное, половину бизнеса и нажитого, благородно оставляешь квартиру семье, уходя жить на съемную квартиру с двадцатилетней девушкой на шестом месяце беременности. То, что умиляло раньше, снова бесит, ты устаешь на работе, от ее визгливых детских претензий хочется врубить в ее смазливую мордашку так, чтобы кулак вылез из затылка. Поругавшись, она демонстративно ложится спать одетой, и ты не получаешь секса уже пару недель. Готовить она не умеет, ты ешь в столовых или готовишь сам. Правда, готовишь ты еще хуже, чем она. Она доводит тебя до такого состояния, что очутившись в постели перед ее милостиво раздвинутыми ногами, ты нервничаешь как никогда. Никакой косяк, никакая проблема на работе не нервировали тебя с такой силой. В голове мелькают мысли о Виагре, боязнь повредить плод (с бывшей женой как–то все само получалось правильно) и прочее и прочее, что в итоге вызывает закономерный итог — у тебя не встает. Ну никак. Ты ловишь недоуменный взгляд толстенькой, страшненькой девушки, которую ты полчаса назад уламывал почти на коленях, скорбно дергаешь член сперва левой, а потом правой рукой, практически отрывая его к чертям. Толстенькая девушка с плохо выбритым лобком бросает на член такой взгляд, от которого он окончательно скукоживается, затем она отворачивается, показывая толстую голую задницу и засыпает. Ты лихорадочно вспоминаешь все самое развратное порно, которое втихаря смотрел в интернете, сосредотачиваешься и (о, чудо!), он полувстает и ты практически с разбегу засаживаешь его в колючее лоно охнувшей от неожиданности толстушки. От полузабытых, теплых, влажных ощущений член мгновенно взрывается брызгами спермы, ты забываешь все на свете, все проблемы, ты чувствуешь, как в нее сливается вся накопленная усталость, стресс, злость и ненависть к ней же. Равнодушная толстенькая и страшненькая девушка идет вымывать твое семя в ванную, а ты откидываешься на кровати, смотришь на открытое окно, под которым шестнадцать полнометражных этажей, улыбаешься, и понимаешь что закончилась взрослая жизнь. Да и жизнь вообще.
А потом ты умираешь.